СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. А.П.ЧЕХОВ И МЕДИЦИНА 6
1.1. История изучения роли медицины в жизни А.П.Чехова 6
1.2. А.П.Чехов и психиатрия 11
1.3. С.С.Корсаков и его роль в изучении психиатрии в конце 19 века в России 16
1.4. Неврастения в прозе А.П.Чехова до 1891г. 18
ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ПОЗДНЕЙ ПРОЗЫ А.П.ЧЕХОВА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПСИХИАТРИИ 37
2.1. Неврастения в поздней прозе А.П.Чехова 37
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 82
БИБЛИОГРАФИЯ 87

Речь, использованная на защите, отражающая суть работы: "Уважаемая комиссия, вашему вниманию предоставляется дипломная работа на тему «Неврастения в изображении А.П.Чехова на материале поздней прозы». Актуальность выбранной темы заключается в том, что некоторым специальным аспектам медицинской темы о неврастении и психиатрии в творчестве Чехова не уделялось действительно пристального внимания.
Вопрос о неврастении в творчестве Антона Павловича Чехова является одним из интереснейших. Он включается в обширный контекст чеховедческих работ: существует множество исследований на тему о роли медицины в жизни и творчестве Чехова. Врачебный опыт доктора Чехова с годами становился все более разнообразным и полным, несмотря на то что от активной врачебной практики он отстранился довольно рано. Но и сахалинское путешествие, и мелиховская земская деятельность, и годы ялтинского затворничества вносят серьезные поправки в его профессиональные представления и существенно трансформируют мировоззренческие установки его как писателя. И, если ставить вопрос об изображении болезни, тем все более интересной и выразительной становится работа над построением художественного персонажа, характера героя, а также симптоматикой.
Мы неспроста выбрали именно неврастению для нашего исследования. «Нервное поколение» и неврастения были модными тенденциями конца 19 века – не в последнюю очередь по причине быстрого развития психиатрии. Чехову удается сочетать в своем творчестве социальное и медицинское, а также раскрыть вопрос о том, что неврастения – это психиатрическое заболевание, а не всеобщая тенденция, поветрие или настроение. Сегодня, когда информация перестала быть злободневным вопросом, практически каждый человек знает массу медицинских фактов, равным образом эта осведомленность распространяется и на сферу психиатрии.
Чехов смог внести естественнонаучную, медицинскую, тональность в литературную тематику настолько тонко, что, на любительский взгляд, трудно обнаружить какие-либо симптомы и заметить, что именно в состоянии героя является отклонением от нормы. Стоит отдать должное и неврастении: ее симптомы настолько безграничны и сложны, что даже в реальной жизни люди часто не осознают, что имею дело с этим заболеванием (страдают сами или общаются с человеком, нуждающимся во врачебной помощи). Поэтому чеховские ситуации с этой точки зрения приобретают особую привлекательность в глазах читателя и, безусловно, исследователя тоже.
Вот, например, «Спать хочется». При всем трагизме это вполне заурядный случай, которых было и есть огромное количество. Благодаря высочайшему художественному мастерству Антон Павлович скрывает болезнь Варьки под вуалью перехода от рационального к иррациональному. Ее сны – не простые галлюцинации, а трансформации событий, которые происходили в реальной жизни. Причиной трагического исхода служит банальный недостаток сна и нервное истощение девушки-подростка. Но такой вполне заурядный случай приобрел характер интриги под пером великого мастера. Или, например, Мавра из «Человека в футляре». Она является неким введением перед основной историей, и кажется, что ей уделяется маленькая роль в данном рассказе. Но, тем не менее, ее симптоматика через Буркина приравнивается к заболеванию Беликова. Мы наблюдаем, как Антон Павлович изображает заболевания у простых людей в обычных жизненных ситуациях.
Одним из его принципов является отсутствие неких норм. Всем известен текст письма к Алексею Николаевичу Плещееву (декабрь 89) : «Норма мне неизвестна, как неизвестна никому из нас. Все мы знаем, что такое бесчестный поступок, но что такое честь — мы не знаем. Буду держаться той рамки, которая ближе сердцу и уже испытана людями посильнее и умнее меня». Так мы можем наблюдать различные вариации психопатологической симптоматики: от неврастении до обыкновенной нервности, как, например, в рассказе «Живой товар». Лиза была слишком чувственна, эмоциональна и даже не совсем адекватна, но этому было и адекватное объяснение. И нельзя было утверждать, что это затяжной недуг. Под тем же углом можно рассматривать и Егора Семеныча («Черный Монах»), и Ольгу Дмитриевну («Супруга»).

Цель работы предполагала обращение к следующим темам:
• медицинское начало в творческой деятельности Чехова;
• характер проникновения в литературу медицинской проблематики неврастении;
Объектом исследования в данной работе является поздняя проза А.П.Чехова.
Теоретической базой исследования являются работы А.П.Чехова позднего периода, а также труды отечественных ученых по психиатрии, истории медицины, литературоведению. К их числу относятся: Сергей Сергеевич Корсаков, Борис Моисеевич Шубин, Марк Борисович Мирский, Евгений Борисович Меве, Владимир Борисович Катаев, Петр Николаевич Долженков.
Структура дипломной работы обусловлена целью и задачами исследования, отражает его логику и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.
Во введении обосновывается актуальность исследования, сформулированы цели и задачи исследования.
В первой главе идет речь о медицинской деятельности А.П.Чехова, предпринята попытка охарактеризовать значение медицины в его литературной деятельности, наметить общие рамки контекста с точки зрения выбранной темы, а также дать анализ текстов ранней прозы. Во второй главе исследования проводится анализ и сопоставление поздней прозы с курсом психиатрии С.С.Корсакова. Рассказы и повести А.П.Чехова размещены в хронологическом порядке, чтобы создать условия для исследования изменений темы неврастении в прозе. Для исследования выбраны тексты, более всего насыщенные симптоматикой с точки зрения психиатрии.
Нужно отдать должное великому психиатру и сказать пару слов о Сергее Сергеевиче Корсакове. Для выявления источников симптоматики были использованы неоднократно публиковавшиеся теоретические курсы С.С.Корсакова – «Курс психиатрии» и «Общая психопатология». Предпочтение отдавалось именно этому ученому, чья роль в истории психиатрии может считаться абсолютной, а труды – классическими. Поскольку мы проводили исследование в контексте конца 19 века, когда А.П.Чехов писал тексты, мы сочли теорию С.С.Корсакова самой удачной для сопоставления, так как А.П.Чехов имел возможность быть лично знакомым с С.С.Корсаковым. «Курс психиатрии» , изданный в 1893 году, хранится в доме-музее Чехова в Ялте. Взгляды С.С.Корсакова на науку и психиатрию в частности чрезвычайно близки Чехову.

Сергей Сергеевич Корсаков - психиатр, один из основоположников нозологического направления в психиатрии и московской научной школы психиатрии, автор классического «Курса психиатрии», один из основателей экспериментальной психологической лаборатории в Москве. Во второй половине 19 века психиатрия как ветвь науки в России еще только зарождалась, и очень сильным было влияние европейской мысли. Сергей Сергеевич Корсаков всегда стремился к новым знаниям и постоянно искал пути к новой информации. Он очень увлекался и философией, считая ее самой близкой наукой по отношению к психиатрии. В своей преподавательской деятельности ему удалось систематизировать максимум знаний, постоянно обогащая и пополняя их опытом. Он придерживался материалистических взглядов, считал, что явления внешнего мира действуют на наши органы чувств и через них вызывают в нервной системе возбуждение, которое воспринимается в психических центрах как ощущение.

В текстах Чехова часто ставится вопрос о «нервном веке», о неврастении, пессимизме и глобальной катастрофе, к которой ведут новые социальные, политические тенденции. Ведь не один раз рассуждения героев Чехова намекают на то, что молодежь конца 19 века, сама не осознавая того, стремительно губит все высокое в человеке, отрицая или просто уничтожая богатые возможности, накопленные предыдущими поколениями. Корсаков пишет: «Невозможность наполнить свое время, отсутствие цели жизни и деятельности вызывают чувство хронической неудовлетворенности, губительно влияющее на душевный строй. Такое состояние вызывает различные типы неврозов и чаще всего неврастению» . Подобную ситуацию мы видим во многих текстах Чехова. Также на страницах корсаковского учебника «Курса психиатрии» мы часто находим описания, которым, кажется, буквально вторят Чеховские тезисы, отражающие взгляды писателя на науку: «Психиатрия своей близостью к философским наукам чрезвычайно способствует повышению общего миросозерцания, дает правильное понимание личностной и общественной жизни» .
Неврастения у Корсакова определяется следующим образом: «Неврастения есть невроз, выражающийся в целом ряде симптомов, указывающих на состояние раздражительной слабости в нервной системе. Симптомы эти состоят главным образом в сочетании явлений повышенной возбудимости с явлением истощения, слабости» .
Чтобы суметь рассмотреть прогрессию вовлеченности психиатрии в прозу Антона Павловича, в работе мы рассматривали и экземпляры ранней прозы, такие как «Смерть чиновника», «Ненужная победа», «Психопаты», «Несообразные мысли», «Именины» и др. Анализ ранней прозы помог нам сделать вывод о том, что первые опыты изображения неврастении в точном соответствии с медицинским каноном появились у Чехова еще в студенческие его годы и чуть позже, когда многие его рассказы имели безусловный шуточный характер. Его общая мысль, ощущаемая во многих письмах к начинающим литераторам, о том, что, чтобы писать о человеке в его сложности, нужно быть психиатром (или не касаться этой темы вовсе), полностью подтверждается при детальном анализе даже его ранних текстов.
Мы зафиксировали несомненное усложнение плана изображения в избранном – симптоматическом – аспекте и можем с полной уверенностью утверждать, что Чехов, с одной стороны, продемонстрировал собственную абсолютную приверженность и верность достижениям отечественной научной школы психиатрии , а с другой, сохранил свою художническую независимость при подаче переживаний и поведений литературных героев. Наши наблюдения позволяют с достаточной степенью уверенности говорить, что отношение к медицинский психиатрической эмпирике с годами подверглось довольно сложной трансформации. И это тем более интересно, что эволюция Чехова-художника на удивление стремительна, словно в отмеренном ему отрезке в пятнадцать, примерно, лет (если учесть хронологические рамки области «серьёза») он прошел путь, равный толстовскому пути в литературе.
Исследуя историю нашего вопроса, мы не раз отмечали, что многих исследователей уже интересовал вопрос тесной связи медицины и творчества в жизни А.П.Чехова. Писатель в течение всей своей жизни оставался и поклонником и распространителем медицинских и естественнонаучных идей, сохраняя и преумножая просветительскую традицию отечественной науки. Хорошо известно следующее свидетельство: «Я хочу, чтобы люди не видели войны там, где ее нет. Знания всегда пребывали в мире. И анатомия, и изящная словесность имеют одинаково знатное происхождение, одни и те же цели, одного и того же врага — чёрта, и воевать им положительно не из-за чего. Борьбы за существование у них нет. Если человек знает учение о кровообращении, то он богат; если к тому же выучивает еще историю религии и романс «Я помню чудное мгновение», то становится не беднее, а богаче, — стало быть, мы имеем дело только с плюсами. Потому-то гении никогда не воевали, и в Гёте рядом с поэтом прекрасно уживался естественник» (из письма к Алексею Сергеевичу Суворину от 15 мая 1889 г. – П.3, 216).
Думается, чеховские требования не были слишком радикальными для того времени, но важно другое – их общий смысл был очевидным, не допускающим разночтений, что мы и улавливаем из тональности некоторых его писем.
Нам удалось сделать вывод о том, что «нервное поколение» и неврастения были модными тенденциями конца 19 века – не в последнюю очередь по причине быстрого развития психиатрии. Чехову удается сочетать в своем творчестве социальное и медицинское, а также раскрыть вопрос о том, что неврастения – это психиатрическое заболевание, а не всеобщая тенденция, поветрие или настроение, например в рассказе «По делам службы», «Черный монах». Чехов, как нам кажется, высказал в своих художественных текстах, которые воспринимались современниками иначе, нежели нами, и несли гораздо больше публицистического заряда, чем мы сегодня способны ощутить, множество просветительских медицинских идей. В этом обнаруживается его общий вклад в медицинское дело в России.
К сожалению, на сегодняшний день более изученной является именно тема медицины в творчестве А.П.Чехова, но она обыкновенно подается изолированно и обобщенно, что мешает видеть и анализировать суть определенных влияний на поэтику и мир идей писателя. Нам хотелось поставить вопрос о возможности буквального прочтения художественного текста сквозь призму научных, сугубо профессиональных мотивировок, о проникновении принципов научного дискурса в прозу Чехова и, в частности, об интересе Чехова-художника к темам и тенденциям психиатрии. На наш взгляд, эта тема открыта для более детальных исследований и не полностью развернута в уже существующих исследованиях".